«Спасибо, дед! Я не забыл, ты заслонил меня от пули…»

Юность мужала в борьбе

-Брат с фронта приехал, — радостно сообщила соседка возвращающемуся из школы Гурию.
Стремглав влетел в дом. За столом сидел старший брат, Вениамин. Напротив него, подперев лицо руками, мать жадно слушала сына. Гурий бросился к брату. Тот по привычке хотел подбросить меньшого, но не смог.
— Потяжелел ты, возмужал, — сказал Вениамин.
— А что, мать, возьму Гурия с собой, и будут в экипаже двое Удаловых, — шутя, произнес Вениамин.
— Ты командир танка? — прервал затянувшуюся паузу Гурий.
— Бери выше: командир танковой роты, — пояснил старший брат, — пополнение получаю в Горьком. И снова в бой.
— Возьми меня, Веня, — несмело попросил Гурий, ожидая отказа.
— Танк — это, брат, где каждый боец за десятерых, — задумчиво начал Вениамин.- Небольшой экипаж, а сила грозная.
— Стрелять могу, не то что галку, воробья на лету срезаю, — скоропалительно заговорил Гурий. — Возьми, делом докажу.
Вениамин молчал, раздумывая над тем, каким нелегким будет разговор об этом с матерью.
Вопреки предположениям, Александра Архиповна, выслушав старшего сына, вытерла концами головного платка повлажневшие глаза, сказала:
— Присматривай только за Гурием, Веня, молод он еще.
— Ничего, мать, крылья крепнут в полете.
Через несколько дней новенькие Т-34 гремели за околицей села. Из люка одной из боевых машин смотрело молодое и довольное лицо Гурия Удалова. Сверстники, шумной толпой провожающие танки, с завистью переговаривались: «Повезло же Гурьке!»
…Рота Вениамина Удалова, влившись в первую танковую армию, которой командовал генерал Катуков, вступила в жаркие бои. Гурий как будто враз повзрослел: стал серьезнее, сдержаннее. В первом же бою стрелок-радист Удалов показал себя отважным воином.
— На Шепетовку! — принял Гурий команду командира батальона майора Пинского. Танк развернулся и двинулся вслед за головной машиной. Через какое-то мгновение очнулись словно в огненном пекле. Сквозь дымовую завесу Гурий рассмотрел, как под прикрытием вражеских танков к головной машине и к их танку со связками гранат устремились немцы.
Гурий кинулся к пулемету. Первыми же очередями ему удалось отбросить врага от головного танка. Затем новые очереди, и десятки гитлеровцев нашли свой бесславный конец. Оборона противника была сломлена.
— В бою под Шепетовкой Вениамин Удалов был тяжело ранен. Очнувшись, попросил позвать брата, но смог сказать ему всего два слова: «Так держать…»
…Сандомирский плацдарм. Враг отчаянно атакует, надеясь прорваться сквозь наши танки. От раскаленной брони несет, как от жарко натопленной печи. Уже которые сутки экипаж всего на считанные минуты покидает танк. В короткие ночные часы затишья воду и пищу в термосах принимают через нижний люк танка. И так день за днем.
Танкисты не только выдержали оборону, но и, преодолев превосходящие силы неприятеля, перешли в наступление. Именно тогда фронтовая и армейская газеты рассказали о подвиге юного танкиста Гурия Удалова. Его представляют к награде.
Гурий положил письмо в привычное место и крепко стиснул зубы, чтобы не зареветь. В бою погиб брат Веня. После тяжелого ранения ему было запрещено и думать о возвращении на фронт, а он настоял. И погиб в бою в Восточной Пруссии, когда до победы было уже недалеко…
Гурий огляделся. Взвод разведки, в составе которого двигался его танк, углубился в сторону противника на десять километров. Немцы в ярости обстреливали танки фауст-патронами. Удалов сквозь узкую смотровую щель танка видел, как одна за другой вспыхивали вражьи машины и редели цепи гитлеровцев. Вдруг танк вздрогнул и тут же вспыхнул. Сквозь грохот донеслось: «Командир ранен, машина подбита».
Удалов схватил командира и начал вытаскивать из танка отяжелевшее тело. На помощь спешили товарищи…
Сдав командира санитарам, Гурий ползком пополз к уцелевшему танку, экипаж которого погиб. Взревел двигатель. И снова в бой.
…На опушке леса, возле боевых машин, выстроились танкисты. Идет награждение.
— Младший сержант Удалов!
Через мгновенье звонкий ребячий голос нарушает лесную тишину:
— Служу Советскому Союзу!
…Штурм Берлина. И здесь Гурий Удалов отличился отвагой. За небольшой отрезок времени экипаж подбил четыре танка противника, самоходку, уничтожил немало гитлеровцев. Танк развернулся и встал у Трептов-Парка. Из люка прославленной «тридцатьчетверки» на землю поверженной столицы фашизма спрыгнул юноша-танкист. Посмотрел на обгоревшие и разрушенные остовы зданий. И вдруг ему неудержимо захотелось домой, к маме.
Командир батальона дважды Герой Советского Союза Пинский, как бы угадав его желание, крепко обнял Гурия Удалова, произнес:
— Завидный кавалер домой возвратится. Молод, а иным старичкам сто очков наперед выдаст! Сколько же сейчас тебе лет?
— Семнадцатый, — смутившись ответил Гурий.
В тот день на гимнастерку Удалова была прикреплена четвертая боевая награда — орден Красной Звезды.
Многие годы Гурий Павлович Удалов трудился на Павловском автобусном заводе, в кузнечно-штамповочном цехе. Добрую память о себе оставил он, активный новатор и общественник, в трудовом коллективе.

Станислав Ивакин.
Из книги «Память 1941-1945»
Напечатано: г.Нижний Новгород, 1995 г.

___________________________________________

—Николай Смагин—

Встреча с дедом

По Сталинграду шел мой дед,
Обритый наголо, как мячик,
В шинель потертую одет.
Ремнем солдатским перехвачен.

Он шел походкою бойца,
Винтовку ловко прижимая,
Похож на моего отца
(Отец войну закончил в мае).

Дед шел по берегу реки,
Где в сорок третьем он — пехота
Держал германские полки
Один, оставшийся от роты.

И посылая в ствол патрон,
И целясь прямо гадам в морду,
Мой дед снарядом был сражен –
Непобежденный, сильный, гордый.

Он видел множество смертей
И вспомнил, падая на спину,
Жинку свою и сыновей,
Днипро та ридну Украину.

И двухэтажный свой сарай
В еврейском доме на Подоле,
Где он оставил невзначай,
Большой кинжал для внука Коли.

Он знал, что я явлюсь на свет
Победным летом в сорок пятом,
И через много-много лет
Мы повстречаемся с солдатом.

Он шел по городу пешком
И узнавали его люди,
Как будто с ними был знаком
Он с тех военных грозных буден.

Дед на Мамаев шел курган,
Где я пришел к его награде,
Той, что Вучетич написал:
«Пал смертью храбрых П.П.Смагин».

Он подошел ко мне не вдруг,
Встал тихо рядом, словно в строй.
— Здорово, дед! — Здорово, внук!
Вот мы и встретились с тобой.

— Спасибо, дед! Я не забыл.
Ты заслонил меня от пули.
Давай с тобой мы посидим,
По чарке выпьем и закурим.

Я расскажу тебе, как жил,
Что сделал в жизни, что не сделал,
Как я учился, как служил.
Теперь стихи пишу меж делом.

Мы сели прямо на траву
Возле молоденьких березок.
А ветерок трепал листву,
Ругался будто, но не грозно.

И в черный дедов котелок
Лью водку, что принес с собою.
Глоток вина, как слез глоток,
А мы молчим, как перед боем.

Достав солдатский свой кисет,
Дед ссыпал в пригоршню моршанской.
— Закуривай! Уж много лет
Она без дела пролежала.

И докурив по «косячку»,
Всласть надышавшись вкусным дымом,
Сказал мне дед: «Ну, я пойду».
И зашагал неторопливо.

А я стоял, как часовой,
А где-то громыхали войны.
А вслед сказал: «Господь с тобой!
Мы помним все. Иди спокойно».