Неопубликованная проба пера

Передо мной тетрадь Лии Павловны Колокольцевой. Этой женщины нет в живых….

Она и ее мать Ангелина Семеновна были известной в Павлове семьей. О них писала районная газета, рассказывало местное радио. Очерк журналистки Ольги Шило был напечатан в газете «Семья». Ангелина Семеновна длительный период преподавала в Павловском автомеханическом техникуме, по ее стопам пошла дочь, которая сначала работала учителем математики в вечерней школе, потом — преподавателем в Нижегородских вузах. К Колокольцевым любили приходить друзья, встречи проходили с интересными беседами и песнями в сопровождении гитары.

После смерти мамы Лия Павловна испытала тяжелую депрессию. Чтобы отвлечь ее от горьких мыслей, друзья посоветовали попробовать себя в литературе, вспомнить на бумаге разные истории из собственной жизни. Так появилась эта тетрадь, исписанная аккуратным разборчивым почерком.

Представленную здесь зарисовку с натуры я отредактировала еще прошлой осенью и показала хозяйке. Она написала ее, находясь в центральной больнице, наблюдая за пациентами и слушая их рассказы, но опубликовать свои наблюдения не решилась, чтобы не смутить людей, выступивших в роли героев истории, хотя в ней нет имен.

Во время лечения люди чаще всего откровенничают. Сведенные в больницу разными недугами, мечтают они об одном – выздороветь и никогда сюда больше не попадать. Здесь люди чаще, чем где-либо начинают осмысливать свою прежнюю жизнь. Увидев чужие страдания, легче понять, как глупы рядом с ними твои собственные мелкие проблемы. Как тут не вспомнить известные строчки стихотворения Игоря Губермана: «…Томясь тоской и самомненьем, не сетуй всуе, милый мой. Жизнь постижима лишь в сравненьи с болезнью, смертью и тюрьмой…»

Елена ГОРГОЦ.

Верить и радоваться   / рассказ Лии Колокольцевой/

…У моей соседки по палате аккуратная, подстриженная «под машинку» голова, большие круглые отчаянно-веселые или грустно-беспомощные глаза, красивое тело молодой еще женщины. Когда ее привезли к нам в палату из реанимации, она тихо стонала и с нетерпением ожидала старшую дочь-медсестру.

Дочь прибегает каждую свободную минуту. После дежурства перестилает матери постель, кормит ее, успокаивает, делает внушение так, как будто мать – маленькая девочка. У дочери очень милая внешность, белокурые вьющиеся от природы волосы, красивые такие же, как у матери круглые глаза.

Моя соседка во всем подчиняется дочери и смотрит на нее с обожанием. В нашей палате эта парочка всем очень нравится, мы сочувствуем женщине, стремящейся выстоять против болезни. Операцию ей сделали в Павлове после долгого предварительного лечения в областном стационаре. Провели курс химиотерапии и облучение. Все эти процедуры она перенесла очень тяжело, но избавиться от недуга не удалось. Когда встал вопрос о хирургическом вмешательстве, врачи в Нижнем, по-видимому, не захотели брать на себя ответственность за сложность операции и отправили больную восвояси с напутствием: «У вас в Павлове есть замечательный хирург-онколог».

Было очень интересно наблюдать, как наша милая соседка постепенно приходила в себя от свалившейся на нее беды. Рассмотрев место пореза, она обнаружила маленький незаметный шов, который здесь называют косметическим. От этого женщина пришла в бурный восторг. Она вообще очень эмоциональная. Может часами говорить, рассказывая о родных, друзьях и знакомых. То вдруг надолго замолчит и о чем-то задумчиво размышляет. К ней часто приходят подруги. Иногда навещает вторая дочь, но почти не принимает никакого участия в уходе за матерью, видно, полагая, что достаточно заботы сестры.

Вторая из сестер в отличие от первой — черненькая, но тоже с большими глазами, нежной розовой кожей на лице и очень красивой фигурой. Она обычно приходит с дочкой, которая через пять-шесть лет, наверное, будет такой же красавицей, как ее мама.

Еще к нашей соседке каждый день приходит друг. Он лечится в другом отделении по поводу сердечной недостаточности. Крупный приятной внешности мужчина подолгу просиживает в нашей душной палате. Когда он появляется, его подруга преображается на глазах. У них отношения влюбленных, этот факт очевиден. В такие минуты мы, с одной стороны, немного завидуем, с другой – радуемся тому, что рядом с нами, не смотря на свой истерзанный болезнью вид, почти лысую голову и разрезанный живот, находится совершенно счастливая женщина.

Кроме нас за их отношениями следят дочери мужчины, такие же крупные и красивые, как отец. Но в их взглядах, разговорах сквозит не прикрытое недовольство. Они не доверяют подруге отца, считая ее претенденткой на его имущество. Это выглядит неуместно в больничной палате, из которой женщина мечтает выбраться с единственной мечтой – вылечиться и начать новую жизнь, радуясь каждому оставленному ей дню. Ее удивленно-искренний ответ против видов на дом друга: «Зачем он мне нужен, у меня свой есть», похоже, произвел соответствующее впечатление на дочерей, и они сменили гнев на милость.